Ухудшало общую ситуацию то, что ни я, ни Никлас не владели в достаточной степени стихией Огня – и бороться с обледенением с помощью магии не могли. Был бы с нами Кавендиш, эта проблема просто бы не стояла – включил бы режим огнемета, и только лириум ему подноси по мере исчерпания сил. Но все эти мои несбыточные мечты были из серии «если бы у бабушки были болт и борода, то это был бы уже дедушка», так что бороться за жизнь нам сейчас предстояло самостоятельно, безо всякой магии. При этом наш траулер-сейнер не был оборудован никакими технологическими приспособлениями для удаления наледи – просто потому что ее наличие не предполагалось природными условиями в зоне мореплавания.

Помощник капитана, он же главный механик, в ближайшее время пообещал собрать кустарную установку для подачи горячей воды через шланги – сбивать лед напором кипятка; кроме того, он собрался намешать противообледенительную жидкость из корабельных запасов соли и иных реагентов. Но панацеей решения проблемы это все не было, являясь лишь помощью небольшой форы экономии сил. И, чтобы выжить, нам всем – и нордлингам экипажа, и нам, пассажирам, нужно было работать руками. Буквально: взять ломы, лопаты, багры и топоры и, распределившись на команды, начать борьбу со льдом.

В ситуацию, и так непростую, добавляли неприятных обстоятельств то, что нам нельзя было менять курс – мы уходили от охватывающего нас крыла магического шторма. А значит, ни идти прямо навстречу волнам, обеспечивая самую комфортную качку, ни попеременно менять наветренный борт, лавируя навстречу волнам и ветру, чтобы уравновешивать наледь и убрать лишний крен, у нас просто не получится.

Более того, со слов помощника капитана выходило, что из-за скорости приближения надвигающейся магической бури у нас не получится даже на время обколки ставить судно носом к волне на самом малом ходу – убратьбоковую качку, уменьшая килевую и создавая этим минимальную заливаемость палуб. Но возражающих на это не было – все понимали, что в авральном режиме всей командой сбивать лед под ударами волн вариант все же лучше, чем попасть во власть гона Дикой охоты. Это на твердой земле-то страшно, а уж в бушующем море и вовсе вариант совсем бесперспективный, выживания тела и души не предусматривающий.

Помощник капитана рассказал нам уже детально, что лед нужно откалывать аккуратно, чтобы ничего не раскурочить, и в первую очередь уделять внимание водосточным отверстиям. Названий этих отверстий он озвучил сразу несколько, ни одно из которых я даже запоминать не стал. В первую очередь чистить от намерзающего льда дырки, через которые с палубы стекает вода – что может быть проще? А вот после очистки водосточных отверстий нужно было скалывать весь остальной лед с других поверхностей, тросов такелажа и оборудования, для того чтобы судно не набирало вес на высоте выше ватерлинии, сохраняло остойчивость и не отправилось на дно морское после опрокидывания.

После рассказа о том, как именно и откуда сбивать лед, каждый из нас получил спасательный жилет с сигнальным маяком, и инструкции что делать и как вести себя, если случится оказаться за бортом. Но и на этом подготовка не кончилась – нас поделили на команды. Боевые группы варгрийцев разделили – пусть нам предстояла битва со льдом и морской стихией, но специалистами в этом были все же нордлинги-матросы. И бойцов-варгов раскидали по смешанным командам вместе с нордлингами.

Через десять минут, потраченных на первый инструктаж, первые смешанные команды, страхуя друг друга, вышли на палубу. В запотевшее стекло рубки я внимательно наблюдал, как перемещаются по периодически заливаемой палубе фигуры в желтых непромокаемых комбинезонах.

Перед тем как в свою очередь взять в руки лом и отправиться на палубу, я посмотрел на проекцию нашего маршрута. При сохранении прежней скорости нам оставалось провести в пути пять суток. И по прогнозу предполагаемого пути края обычной бури будут сопровождать нас все время плавания. Поэтому полагаю, что это будут очень тяжелые пять суток.

А о мучающей меня морской болезни я как-то забыл еще во время инструктажа от помощника капитана и больше даже не вспоминал.

Глава 17

В другой ситуации мне бы, наверное, было некомфортно, холодно и мокро. Но сейчас я на неудобства даже не обращал внимания – сбросив непромокаемый плащ, просто сполз по стене, привалившись в уголке к стене так, чтобы качка не сильно болтала голову.

Мы втроем только что вернулись с очередного выхода на палубу и передали инструменты следующей отправившейся на борьбу со льдом команде. Нам же предстоял заслуженный трехчасовой отдых. Кетиль Удача, довольно странный нордлинг, которого капитан прикрепил к нам с Никласом в вахтенную команду третьим, сразу, причем мешком, завалился на пол поодаль. И, похоже, уже спал. Странный он вообще человек – немного, я бы сказал, сумасшедший. Улыбается постоянно к месту и не к месту, стихами периодически разговаривает, еще и нервный слишком. Ну да ладно, главное, что дело свое знает – во время работы Кетиль буквально преображался и становился на нормального человека похож.

Шли вторые сутки нашего движения по краю шторма. Несмотря на дикую усталость, я по-прежнему не то что спать, закрыть глаза не мог – палуба ходила ходуном, и у меня словно внутренний блок стоял: очень боялся закрыть глаза, заснуть, а после проснуться и понять, что корабль уже под водой. И открытые глаза меня как будто от этой перспективы удерживали – словно, пока смотрю на окружающий мир, ничего плохого не случится. Никлас, кстати, хотя и сохранял внешне невозмутимый вид, судя по всему чувствовал примерно то же самое. Сделав кофе – дрянной, из кофеварки, и перелив его в закрытый бумажный стаканчик, Никлас опустился на пол рядом со мной.

Долгое время, отхлебывая по очереди кофе из одного стакана, мы так и сидели на полу, привалившись к стене кают компании, и наблюдали, как с противным скрежетом ездит по полу туда-сюда алюминиевая миска с кормом. Хозяин миски, наглый рыжий кот одного из нордлингов, развалился напротив нас у противоположной стены и также иногда наблюдал за скользящей по полу миской. Качка ему никаких неудобств не доставляла – кот, по словам капитана, не первый раз в рейсе, привыкший. Как раз сейчас это рыже-наглое чудовище, довольно обыденно подняв высоко заднюю лапу, вылизывало свои пушистые штаны где-то в районе задницы.

– Почему ты с Ливией? – поинтересовался я у Никласа.

Неожиданно поинтересовался, причем даже в некотором роде неожиданно и для самого себя. Такие вопросы не совсем корректны, но обстановка окружающая вполне располагает к небрежению некоторыми условностями.

Никлас на вопрос довольно долго не отвечал. И стакан с кофе от меня в очередной раз не забрал. Я уж думал, что он или заснул, или решил сделать вид что заснул. Но как оказалось нет.

– Тебе не понять, – после долгого, очень долгого молчания произнес наконец Никлас.

– Так попробуй объяснить, – отхлебнув кофе, пожал я плечами.

– Тебе зачем?

– Мне это важно.

– Но ведь на вопрос моей лояльности это не влияет. Пока ты не действуешь во вред Ливии, я целиком и полностью на твоей стороне.

– Я понимаю. Но мне все равно хотелось бы узнать твои личные мотивы.

– Зачем? – с выражением выделил вопрос Никлас.

– Ливия моя сестра. И мне важно знать, почему ты ее спас и почему ты с ней.

Никлас в ответ на мои слова негромко рассмеялся. Мне казалось, что разговор окончен, и он больше ничего не скажет, но я ошибался.

– Себя-то не обманывай, – вдруг произнес он, забирая у меня стакан с кофе.

– В каком смысле? – вообще не понял я его слов.

– В прямом смысле. С чего ты взял, что она твоя сестра?

– А…

Я даже сразу не нашелся, что сказать. И как озвучить вслух довольно очевидные вещи.

– Рейнар, давай будем объективны, – устало произнес Никлас. – В тебе, в этом занятом тобой теле дух… кого? Правильно, твой. Доминика Веспасиана де Рейнара. Твой и только твой. Белый волк, который придет с Севера вместе со стужей…